Толстой Дмитрий Андреевич

Т олстой (граф Дмитрий Андреевич, 1823 - 1889) - государственный деятель. Окончил курс в Царскосельском лицее; с 1848 г. состоял при департаменте духовных дел иностранных исповеданий министерства внутренних дел и занимался составлением истории иностранных исповеданий; в 1853 г. назначен директором канцелярии морского министерства и в этом звании принимал участие в составлении хозяйственного устава морского министерства и нового положения об управлении морским ведомством; в 1861 г. некоторое время управлял департаментом народного просвещения, затем был назначен сенатором; в 1865 г. назначен обер-прокурором Святейшего Синода, а в 1866 г. - министром народного просвещения и занимал оба эти поста до апреля 1880 г., когда был назначен членом государственного совета. В мае 1882 г. Толстой занял пост министра внутренних дел и шефа жандармов и оставался на этом посту до самой смерти. В качестве министра народного просвещения, граф Толстой провел реформу среднего образования (1871), заключавшуюся в значительном усилении преподавания латинского и греческого языков в гимназиях, причем только воспитанникам классических гимназий было предоставлено право поступать в университет; бывшие реальные гимназии были преобразованы в реальные училища (1872). При Толстом открыты: историко-филологический институт в Санкт-Петербурге (1867), Варшавский университет и сельскохозяйственный институт в Новой Александрии (1869), русская филологическая семинария в Лейпциге для приготовления учителей древних языков (1875); Нежинский лицей преобразован в историко-филологический институт, а Ярославский лицей - в юридический лицей. В 1872 г. издано положение о городских училищах, в 1874 г. - положение о начальных училищах; для надзора за которыми были еще в 1869 г. учреждены должности инспекторов народных училищ. В духовном ведомстве при графе Толстом произведено преобразование духовно-учебных заведений (1867 - 69). Как министр внутренних дел, Толстой был поборником "сильной" власти. Законодательные меры, проведенные и подготовленные при нем, были направлены к возвышению дворянства, к регламентации крестьянского быта и к преобразованию местного управления и самоуправления в смысле расширения влияния администрации. Изданы законы о крестьянских семейных разделах и о найме сельских рабочих, подготовлены положение о земских начальниках и новое земское положение. Свобода печати существенно ограничена временными правилами 1882 г. С 1882 г. Толстой состоял также президентом Академии Наук. Он написал "Историю финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II" (Санкт-Петербург, 1848), "Le Catholicisme romain en Russie" (Париж, 1863 - 64) и ряд статей по истории просвещения в России в "Журнале Министерства Народного Просвещения" и в "Русском Архиве". По его инициативе предпринято издание "Материалов для истории Академии Наук".

Другие интересные биографии:
;
;
;
;
;
;
;
;
;
;
;
;
;
;
;

Назначение нового министра внутренних дел графа А.А. Толстого было, пожалуй, более определенным и весомым заявлением о разрыве с политикой преобразований, чем манифест 29 апреля 1881 г. «Имя гр. Толстого само по себе уже есть манифест, программа», – метко выразился Катков, приветствуя указ о новом назначении в «Правительственном вестнике». Толстой «представляет собой целую программу», «имя его служит знаменем целого направления», – вторил Победоносцев.

Дмитрий Андреевич Толстой принадлежал к ортодоксальным «охранителям», непримиримым противникам реформ 1860-х гг. Если либералы воспринимали его как обскуранта то и в среде разумных консерваторов он не снискал популярности по причине своих взглядов – крайних и односторонних – и по личным качествам. «Человек неглупый, с твердым характером, но бюрократ до мозга костей, узкий и упорный, не видевший ничего, кроме петербургских сфер, ненавидевший всякое независимое движение, всякое явление свободы, при этом лишенный всех нравственных побуждений, лживый, алчный, злой, мстительный, коварный, готовый на все для достижения личных целей, а вместе доводящий раболепство и угодничество до тех крайних пределов, которые обыкновенно нравятся царям, но во всех порядочных людях возбуждают омерзение» – такую характеристику дал Толстому Б.Н. Чичерин, не склонный сгущать краски в отношении современников.

В свое время отставка Д.А. Толстого с поста министра просвещения и обер-прокурора Синода, которой М.Т. Лорис-Меликову удалось добиться с огромным трудом, расценивалась в обществе как огромная победа. Тогда, в апреле 1880 г., всем, да и самому графу Толстому, казалось, что его карьера государственного деятеля завершилась. И вот на новом повороте истории самодержавия он вновь признан и призван.

Александр III, неплохо разбиравшийся в людях, постоянно сетовал на недостаток личностей честных, правдивых и светлых, считая их для своей эпохи «огромной редкостью». «А пожалуй, и есть, – иронизировал он, – да из ложного стыда скрываются». Александр Александрович вряд ли мог узреть в Толстом светлую личность. Соглашаясь с Победоносцевым, что у Толстого «громадные недостатки», он остановил на нем выбор, имея в виду прежде всего пригодность для проведения курса на «обновление России», предусматривавшего натиск на реформы 60-х годов, колебавшие устои самодержавия.

И надо сказать, что император не разочаровался в своем избраннике. При всем карьеризме и своекорыстии, Толстой руководствовался в первую очередь интересами власти. Личность это была по-своему цельная, по убеждениям монолитная и на фоне ближайшего окружения Александра III казалась крупной и значительной. Смерть в 1889 г. министра внутренних дел император воспринял тяжело. «Потеря гр. Толстого для меня страшный удар, и я глубоко скорблю и расстроен», – делился он переживаниями с Победоносцевым. И то же записал в дневнике: «Скончался бедный гр Толстой. Страшная потеря. Грустно»

Грустить было о чем. Таких, кто, подобно Толстому, был «тверд в мнении и решителен в мерах», все меньше оказывалось в поле зрения царя. Назначенный на место Толстого И.Н. Дурново уступал ему не только в твердости и решительности, но и в уме и образовании. Однако, занимая должность товарища министра внутренних дел, он прошел выучку Толстого, это и определило выбор Александра III.

Членство в РАН (1)

Административные должности (1)

Начальное образование (1)

Высшее образование (1)

Награды и премии

Орден Святого апостола Андрея Первозванного (1883)

Орден Святого Александра Невского (1871) с алмазами к нему (19875)

Орден Анны 1-й ст. (1865)

Орден Белого Орла (1869)

Орден черногорского князя Даниила I «за вклад в просвещение южных славян» (1867)

Орден Спасителя 1-й ст. (1876)

Демидовская премия (1847)

Внешние ссылки на информационный ресурс о персоналии: Толстой Дмитрий Андреевич (1823–1889), президент Петербургской академии наук в 1882–1889 г. (документальная выставка на сайте СПФ АРАН)

Область знаний: Государственное управление

Библиография

Избранные труды Д.А. Толстого:

Толстой Д. А. Академическая гимназия в XVIII столетии: по рукописным документам Архива Академии наук. - СПб.: тип. Акад. наук, 1885. - 114 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - т. 38, № 5).

Толстой Д. А. Академический университет в XVIII столетии: по рукописным документам Архива Академии наук. - СПб.: тип. Акад. наук, 1885. - 67 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - т. 38, № 6).

Толстой Д. А. Взгляд на учебную часть в России в XVIII столетии до 1782 года. - СПб.: тип. Акад. наук, 1885. - 100 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - т. 38, № 4).

Толстой Д. А. [Виды и соображения, которыми руководился министр народного просвещения, предоставляя в Государственный совет проект устава реальных училищ]. - СПб., 1872. - 13 с.

Толстой Д. А. Всеподданейшая докладная записка … о деятельности Православного духовного ведомства с 1 июня 1865 г. по январь 1866 г. - СПб., 1866. - 67 с.

Толстой Д. А. Городские училища в царствование императрицы Екатерины II. - СПб.: тип. Акад. наук, 1886. - 214 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - Т. 41, № 2).

Толстой Д. А. Замечания председателя Комитета, высочайше утверждённого для устройства духовных дел православного исповедания в Финляндии, … на проект положения об устройстве православных приходов в Финляндии. - [СПб.]: Б. и., . - 4 с.

Толстой Д. А. Извлечение из отчёта директора Канцелярии Морского министерства за 1858 год. - [СПб.]: Б. и., . - 10 с.

Толстой Д. А. Иосиф, митрополит Литовский, и воссоединение униатов с православною церковью в 1839 году. - СПб.: печатня В. Головина, 1869. - 71 с. - (Извлеч. из Журн. М-ва нар. прос.).

Толстой Д. А. История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II. - СПб.: тип. К. Жернакова, 1848. - 258 с.

Толстой Д. А. Люди Екатерининского времени: Справочная книжка к царствованию имп. Екатерины II. - СПб.: тип. В. С. Балашова, 1882. - 636 с.

Толстой Д. А. О первоначальном учреждении и последовавших изменениях в устройстве Адмиралтейств-коллегии. - СПб.: тип. Акад. наук, 1855. - 25 с. - (из Морск. сборника. - 1855. - № 6).

Толстой Д. А. Об иезуитах в Москве и Петербурге: Историч. отрывок. - СПб.: тип. 2-го отд-ния собственной е.и.в. канцелярии, 1859. - 23 с.

Толстой Д. А. Обозрение учебных заведений Олонецкой губернии (в авг. 1877 г.). - Петрозаводск: Олонецк. губ. стат. ком., 1877. - 46 с.

Толстой Д. А. Речи и статьи. - СПб.: тип. В. С. Балашева, 1876. - 187 с.

Толстой Д. А. Речь царя и великого князя Ивана Васильевича к панам радам Королевства Польского и Великого княжества Литовского, чрез их после переданная. - М., 1847. - 7 с.

Толстой Д. А. Римский католицизм в России: Историч. исследование. - СПб.: В. Ф. Демаков, 1876-1877.

Свернуть

Биографическая справка

Толстой Дмитрий Андреевич (1823, Москва – 1899, Санкт-Петербург) – государственный деятель;

почетный член Петербургской академии наук (1866), президент АН (1882-1889)

Дмитрий Андреевич Толстой родился 1 (13) марта 1823 г. в Москве в дворянской семье штабс-капитана Андрея Степановича Толстого (1793-1830) и его жены – Прасковьи Дмитриевны, урожденной Павловой (ум. 1849).

Семья Д.А. Толстого относилась к «средней графской ветви» разветвленного рода Толстых. Его дед – граф Степан Фёдорович Толстой (1756-1809), правнук графа Петра Андреевича Толстого (1645-1729) - государственного деятеля и дипломата, сподвижника Петра Великого, получившего в 1724 г. графское Российской империи достоинство, и положившего начало графской ветви рода Толстых.

Дмитрий Толстой в возрасте семи лет остался без отца, его мать вскоре вышла замуж за Василия Яковлевича Венкстерна. Дмитрия взял к себе на попечение дядя, человек широко образованный (государственный деятель и автор исторических статей и литературных эссе, духовной публицистики и воспоминаний о деятелях русской культуры) – Дмитрий Николаевич Толстой (1806–1884), но воспитанием племянника он не занимался.

Начальное образование Дмитрий Толстой получил в закрытом учебном заведении для мальчиков из знатных дворянских семей – Московском университетском благородном пансионе (в 1830-1833 гг. – 1-я московская гимназия; с 1833 г. – Московский дворянский институт), где в годы его учебы существовали строгий порядок учебного заведения, надзор воспитателей и хорошие учителя. Детские впечатления не могли не отразиться на формировании характера Толстого, до конца жизни, отличавшегося самостоятельностью, упорством в достижении поставленной цели, надеждой только на себя, а также скрытностью и недоверием к людям.

В 1837 г., когда Дмитрию исполнилось 14 лет, он был определен в Императорский Александровский лицей (в Царском Селе), считавшийся самым лучшим учебным заведением страны. Первые три года лицеисты изучали предметы, преподававшиеся в старших классах гимназий, затем переходили к университетскому курсу. Таким образом, воспитанники лицея получали энциклопедическое образование и были подготовлены к бюрократической службе в министерствах. Среди однокурсников Дмитрий Толстой выделялся своими блестящими успехами в учебе, поэтому неудивительно, что по окончании лицея он был награжден большой золотой медалью номер один. В зависимости от успеваемости лицеисты получали гражданские чины от XIV до IX класса (для лучших) и поступали на службу в министерства юстиции, иностранных дел, государственных имуществ или отделения Собственной его императорского величества канцелярии. Д.А. Толстой выбрал Канцелярию ее императорского величества Александры Федоровны по управлению учебными и благотворительными заведениями, куда был зачислен на службу 1 февраля 1843 г. Возможно, это решение было продиктовано тем, что секретарем канцелярии был Николай Михайлович Лонгинов, давний знакомый дяди Д.А. Толстого, Дмитрия Николаевича. Лонгинов очень тепло относился к Дмитрию, даже предложил ему поселиться в том же доме на Моховой улице, где в конце 1820-х – 1830-х гг. он со своей семьей занимал второй этаж. Квартира Д.Н. Толстого располагалась прямо над ними.

Молодой чиновник, которого не очень привлекала служба, больше занимался научными изысканиями. В результате была подготовлена солидная монография, в которой автор последовательно проследил развитие различных источников государственных доходов России: податей, сборов, пошлин, налогов; исследовал возникновение банков в нашей стране; дал сравнительный анализ развития финансовых учреждений древней России и средневековых западноевропейских государств. Первый научный труд Толстого «История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II» был отправлен автором на конкурс в Академию наук в рукописном виде, поскольку денег на издание у него не было. Работа получила высокую оценку и в 1847 г. была отмечена Академией наук полной Демидовской премией. Опубликована была в 1848 г.

В том же году его избрали действительным членом Императорского Русского географического общества, а на следующий год за этот труд, ставший первой в отечественной историографии попыткой системного изложения русского финансового дела император Николай I, пожаловал Д.А. Толстому перстень с бриллиантом и придворное звание камер-юнкера.

22 сентября 1847 г. Толстой перешел на службу в Департамент духовных дел иностранных вероисповеданий Министерства внутренних дел, став чиновником особых поручений VI класса, а 1 ноября 1851 г. был назначен вице-директором этого департамента. На новой службе он продолжал не только чиновную, но и научную деятельность – занимался составлением истории иностранных исповеданий. Впоследствии, уже в 1863, на основе собранных за время службы в департаменте материалов он опубликовал на французском языке «Историю католицизма в России» в двух томах.

8 ноября 1853 г. граф Толстой женился на Софье Дмитриевне Бибиковой, дочери министра внутренних дел Д.Г. Бибикова, которая была фрейлиной, а впоследствии статс-дамой императрицы. Брак принес Толстому большое приданое: он стал владельцем 8 тысяч десятин земли и 2 тысяч душ крепостных, войдя в число богатейших людей России.

В 1853 г. Толстой продолжал продвигаться по служебной лестнице и был произведен в статские советники (V класс) и назначен директором канцелярии Морского министерства. Во главе ведомства стоял Великий князь Константин Николаевич, отличавшийся либеральными взглядами. В Морском министерстве граф Д.А. Толстой прошел хорошую бюрократическую школу, превратился в опытного администратора. Через канцелярию проходили документы, направленные на преобразование Российского флота, на открытие новых заводов, создание минных заграждений. Толстой принимал участие в составлении хозяйственного устава Морского министерства и нового положения об управлении морским ведомством. При активном участии Толстого в 1855–1856 гг. ряд русских писателей был командирован в разные регионы страны, для подготовки этнографических очерков с дальнейшей публикацией в «Морском сборнике», а И.А. Гончаров отправлен в кругосветное путешествие на фрегате «Паллада». С 1 января 1858 г. Д.А. Толстой – камергер, а затем гофмейстер Двора Его Императорского Величества. Однако сделать карьеру, не имея военно-морского образования, здесь было невозможно.

19 сентября 1860 г. Д.А. Толстой был назначен членом Главного правления училищ Министерства народного просвещения. 17 ноября 1861 г. граф Толстой получил должность управляющего Департаментом Народного просвещения. Казалось, что карьера практически обеспечена, еще немного и - министерский портфель. Но, из-за студенческих беспорядков был отправлен в отставку министр народного просвещения, а 25 декабря 1861 г. был уволен от всех должностей по Министерству народного просвещения Д.А. Толстой.

Он был назначен к присутствию в Правительствующем Сенате с оставлением в придворном звании гофмейстера. Здесь он принимал участие в подготовке судебной реформы, которая обсуждалась в разных департаментах Сената. С февраля 1864 г. Толстой стал временно исполнять обязанности члена советов Воспитательного общества благородных девиц Александровского и Екатерининского институтов.

23 июня 1865 г. Толстой занял пост Обер-прокурора Святейшего Синода, которым руководил 15 лет (до 23апреля 1880 г.). На посту Обер-прокурора Толстой успел провести ряд важных мероприятий по духовному ведомству и в частности, преобразование духовно-учебных заведений. При нем дети священников получили право поступать в гимназии и юнкерские училища, было увеличено жалованье духовным лицам.

В 1866 г. граф Д.А. Толстой был назначен членом Государственного совета.

14 апреля 1866 г. Толстой был назначен министром народного просвещения. Одновременно он остался обер-прокурором Синода, сенатором и гофмейстером. Кроме того, 23 апреля 1866 г. граф стал членом Главного Совета женских учебных заведений, а с 1 января 1874 г. - их почетным опекуном.

На посту министра народного просвещения Толстой проявил присущую ему энергию, решительность и бескомпромиссность. По указанию Александра II граф Д.А. Толстой ежегодно посещал один из учебных округов России, знакомился на месте с положением дел и получал верную картину распространения просвещения в государстве. За время его руководства министерством, в России были открыты несколько высших учебных заведений: Историко-филологический институт в Петербурге (1867), Варшавский университет (1869), Сельскохозяйственный институт в Новой Александрии (1869), Московские высшие женские курсы (1872), Русская филологическая семинария в Лейпциге для приготовления учителей древних языков (1875), Томский университет (1878), Нежинский лицей преобразован в Историко-филологический институт. В 1872 г. было издано положение о городских училищах, в 1874 - положение о начальных училищах, для надзора за которыми были ещё в 1869 г. учреждены должности инспекторов народных училищ.

В качестве министра народного просвещения Д.А. Толстой провёл реформу среднего образования. В разработку идеологии этой реформы важнейший вклад внес известный публицист и профессор Московского университета М.Н. Катков. В 1870 г. они разработали новый гимназический устав, в соответствии с которым, в классические гимназии вводилось изучение двух древних языков (греческого и латинского) вместо общеобразовательных предметов, реальные гимназии реорганизовывались в училища, в которых сокращался срок обучения. Проводился в жизнь сословный принцип: церковноприходская школа для «народа», реальное училище для купцов и промышленников, классическая гимназия и университет для дворян.

Проект Толстого весьма затруднил возможность получения высшего образования для выходцев из бедных семей, в т.ч. дворянских. При этом «классицизм» мало отвечал потребностям растущей российской экономики, испытывающей нехватку квалифицированных инженерных и технических кадров. Негодование против проекта было в обществе огромным. Пресса любых направлений яростно критиковала министра. Сторонники классицизма также были против проекта реформы, отмечая неуместность значительного сокращения преподавания естественных дисциплин за счет резкого увеличения объема преподавания «мертвых» языков. На заседании Государственного Совета при обсуждении проекта большинство его членов выступили против подобной реформы. Министр игнорировал даже откровенную клевету и оскорбления в свой адрес. 30 июля 1871 г. Александр II утвердил проект Толстого.

За время пребывания на посту министра народного просвещения и Обер-прокурора Синода граф Д.А. Толстой получил высший чин в Российской империи – действительного тайного советника.

Из-за своего характера Толстой нажил множество врагов в высших кругах петербургского общества, а даже поссорился со своим единомышленником – Катковым. 24 апреля 1880 г. Александр II вынужден был уволить Толстого в отставку с обоих постов. Но дело Толстого не угасло, поскольку министром просвещения стал А.А. Сабуров, а Святейший Синод возглавил К.П. Победоносцев, которые с сочувствием относились к реформам своего предшественника.

После вступления на престол в марте 1881 г. нового императора Александра III в 1882 г. последовало назначение Толстой сразу на две ответственные государственные должности. Александр III поручил Д.А. Толстому с 25 апреля 1882 г. руководство ведущим научным учреждением страны – Императорской Академией наук, а с 31 мая 1882 г. Д.А. Толстой совмещал этот пост с постом министра внутренних дел Российской Империи.

К тому времени, когда он занял пост президента, имя Д.А. Толстого было широко известно в академических кругах, а его научная деятельность была отмечена рядом самых престижных в России званий и наград. Как министр народного просвещения, в ведении которого находилась Академия наук, Толстой хорошо знал ее текущие проблемы и состояние дел, через него шли все кадровые перемещения, избрание новых членов, ходатайства на имя императора. Будучи почетным членом АН (с 1866 г.), он по мере сил и возможностей, участвовал в академической жизни, в том числе в Общих собраниях и ежегодных торжественных публичных заседаниях Академии наук.

Толстой добился увеличения окладов академикам и лицам, служащим при Академии наук (1869), увеличения ассигнований и штатов Химической лаборатории (1873), открытия Отделения морской метеорологии, телеграфных сообщений о погоде и штормовых предупреждений при Главной физической обсерватории (1876), поддержал учреждение премии имени В.Я. Буняковского (1875), празднование 150-летнего юбилея Академии наук, подготовку собрания сочинений М.В. Ломоносова и т.п.

Одной из его первых и весьма плодотворных инициатив на посту президента стало предложение Толстого начать публикацию материалов по истории Академии наук, хранившихся в ее архиве. Это предложение было поддержано на заседании Отделения русского языка и словесности. Уже в 1885 г. вышел в свет первый том этого издания, а реализация всего проекта растянулась до 1900г. Итогом работы стало издание 10 фундаментальных томов: в научный оборот был введен огромный массив архивных документов по истории Академии наук.

Весной 1882 г. для поощрения русских исследователей выделил значительные средства, оформленные как «Премия имени графа Дмитрия Андреевича Толстого». Эта премия стала одной из главных ежегодных академических премий, присуждаемых за работы в области естественных и гуманитарных наук.

Сам граф Д.А. Толстой занимался изучением истории Академии наук и в 1885 г. опубликовал работы «Академическая гимназия в XVIII столетии» и «Академический университет в XVIII столетии». Эти исследования были посвящены изучению истории от зарождения этих учреждений, одновременно с Академией наук, до директорства Е.Р. Дашковой. Данные работы были одной из первых попыток в нашей историографии глубокого исследования истории Академии наук. Не менее значимы были и другие труды Д.А. Толстого в области истории образования, например, «Городские училища в царствование Императрицы Екатерины II» (1886). В целом научное наследство графа Д.А. Толстого насчитывает несколько десятков опубликованных статей и книг.

При назначении на пост министра внутренних дел Д.А. Толстой прямо спросил императора Александра III: «Угодно ли будет Государю иметь министром человека, который убежден, что реформы прошлого царствования были ошибкой?». Получив утвердительный ответ, Толстой действовал, как всегда, энергично: к концу 1880-х годов организованное революционное движение в России почти перестало существовать, прекратились террористические акты. Толстой нанес удар и по либерализму, закрыв 15 периодических изданий и запретив книги нескольких сотен наименований.

Толстой разгромил радикальную и либеральную оппозицию и приступил к контрреформам. В 1884 г. был принят новый университетский устав, ограничивавший академическую автономию. Для евреев была введена процентная норма, для поступления в вузы страны. В Польше и других национальных окраинах русский язык вводился в делопроизводство, ликвидировались местные законодательства в Прибалтике и на Кавказе, на которых распространялись общероссийские законы.

Главной контрреформой Толстой считал изменение в местном самоуправлении, расширяющее права дворянства. В 1885 г. в «Русском вестнике» М.Н. Каткова была опубликована статья А.Д. Пазухина «Современное состояние России и сословный вопрос», в которой открыто заявлялось о необходимости расширить сословные начала в земстве и городских органах самоуправления. Толстой, на которого статья произвела впечатление, назначил его управляющим канцелярии своего министерства. Пазухин разработал проект контрреформы, в состав которой вошел закон о земских начальниках, назначенных правительством и подчиняющих себе местное земство, и аналогичное законодательство о городском самоуправлении. Эти законопроекты встретили возражения среди членов Государственного Совета, министров и близких сподвижников Александра III, которые справедливо указывали на социальное расслоение самого дворянства и т.п. Борьба вокруг законопроектов Толстого - Пазухина шла несколько лет, но в конечном итоге они (хотя и с серьезными изменениями) обрели силу закона. Однако сам Толстой, не отличавшийся крепким здоровьем и всю 2-ю половину 1880-х гг. много и тяжело болел, не дожил до этого дня.

Д.А. Толстой являлся богатейшим землевладельцем Рязанской губернии, где у него в Михайловском уезде насчитывалось около десятка имений (Лесищи, Фурсово, Ерино, Окуньково, Завидовка, Серебрянь и др.). Большинство имений принадлежало не лично графу, а его жене Софье Андреевне. Маково было куплено самим графом Толстым в сентябре 1870 г. при посредничестве Рязанского губернатора Николая Аркадьевича Болдарева. Со временем Маково стало главным административным центром всех имений и любимой летней резиденцией Толстых. В селе в 1874 г. была открыта школа Министерства народного просвещения, основанная графом Толстым (она называлась «Маковское министерское училище»). В усадьбе Толстого была хорошая библиотека – книгохранилище, хорошо известное за пределами России. Заграничные издательства и иностранные авторы считали для себя долгом посылать свои книги в библиотеку русского министра графа Толстого. Граф Д.А. Толстой хотел сделать из своего любимого Маковского имения «майорат» – земли не должны были делиться между наследниками после его смерти, все имение должно было перейти одному из наследников. Должна была измениться и его фамилия: граф Толстой-Маковский (по названию села), так же должны были именоваться и его потомки – владельцы села Макова. Однако этому не суждено было сбыться. Именно в Маково, Д.А. Толстой завещал себя похоронить.

Д.А Толстой состоял членом ряда российских научных обществ и университетов: Русского технического общества (1866), Императорского Петербургского минералогического общества (1867), Императорского Новороссийского университета (1867), Императорского Общества истории и древностей Российских при Императорском Московском университете (1868), Императорского Русского археологического общества (1870). Д.А. Толстой – член-основатель Императорского русского исторического общества (1866).

За время своей службы России граф Д.А. Толстой был награжден многими российскими и иностранными орденами: Орден Святого апостола Андрея Первозванного (1883); орден Святого Александра Невского (1871) и алмазами к нему (1975), орден Анны 1-й ст. (1865), орден Белого Орла (1869), орден черногорского князя Даниила I «за вклад в просвещение южных славян» (1867), орден Спасителя 1-й ст. (1876); Демидовская премия (1847);

Толстой был почётным гражданином города Череповца (1874) - «за особенно оказанное внимание и содействие к процветанию города».

Семья: Жена – Софья Дмитриевна, урожденная Бибикова (1826-1907), дочь министра внутренних дел Д.Г. Бибикова; Дети – Софья Дмитриевна (1854-1917), фрейлина Высочайшего двора, была замужем за С.А. Толем, обер-егермейстером, членом Государственного Совета; Глеб Дмитриевич (1862-1904), титулярный советник, служил земским начальником в Рязанской губернии.

Дмитрий Андреевич Толстой умер 25 апреля (7 мая) 1889 г. в Санкт-Петербурге. Похоронен в имении Маково Маковской волости Михайловского уезда Рязанской губернии. Могила сохранилась до наших дней.

ЛЕКЦИЯ XXXI

(начало)

Деятельность Министерства народного просвещения после 1866 г. – Гр. Д. А. Толстой и Д. А. Милютин как выразители двух противоположных сторон царствования Александра II. – Взгляды Толстого. Толстой и Катков. – Вопрос о реформе средней школы. – Борьба за введение классицизма. – Сущность и значение реформы 1871 г. – Планы Толстого относительно университетов и принятые им меры.

Дмитрий Андреевич Толстой. Портрет работы И. Крамского, 1884

В прошлой своей лекции я охарактеризовал демократизирующее и просветительное значение деятельности бывшего военного министра генерала Д. А. Милютина в сфере военного министерства – деятельности, которая вполне сохранила, как вы видели, этот свой характер и в эпоху реакции 70-х годов.

Совершенно обратное значение и совершенно противоположный характер имела ярко реакционная и специально направленная якобы на борьбу с нигилизмом, а в сущности – на борьбу с распространением либеральных и демократических идей вообще деятельность тогдашнего министра народного просвещения графа Д. А. Толстого. Это была как раз та сторона правительственной деятельности того времени, которая в особенности соответствовала реакционному настроению, охватившему правительство Александра II после выстрела Каракозова.

Вообще, надо сказать, что граф Толстой и Милютин – это два таких лица, которые чрезвычайно ярко характеризовали две противоположные стороны, две противоположные, даже как бы взаимно исключающие друг друга тенденции царствования императора Александра II. Можно даже изумляться тому, что в течение целых пятнадцати лет после 1866 г. эти два крупных политических деятеля неизменно пребывали оба в числе сотрудников Александра II и оба, по-видимому, пользовались его полным доверием. Объяснить это можно тем, что в самом императоре Александре были – в сущности, в течение всего его царствования – в непрестанной борьбе между собою именно эти два противоположных начала: с одной стороны, он чувствовал и признавал совершенно сознательно полную необходимость проведения весьма прогрессивных и резко меняющих прежний общественный строй реформ, а с другой стороны, он был под постоянным гнетом и страхом развивающегося революционного движения и в постоянном сознании необходимой деятельной борьбы с этим революционным движением. Вы видели, что после того, как реакционное настроение правительства определилось, все-таки сама жизнь, складывавшаяся определенным образом, экономические и технические потребности государства властно требовали продолжения реформ. Вы видели, что и после 1866 г. проведены были такие реформы, как городовое положение и в особенности как истинно либеральная и демократическая реформа воинской повинности.

Граф Толстой непрерывно и постоянно с 1866 г. являлся представителем реакционных настроений и требований, под натиском которых все время пребывал император Александр II. Толстой, если угодно, не был врагом просвещения по существу. Если его сравнить с другими министрами народного просвещения, бывшими в XIX в. в России, – а вы знаете, что многие из них были несомненными реакционерами и иногда даже обскурантами, – то сравнив Толстого, например, с Голицыным, можно сказать, что Толстой никогда не был ни таким мистиком или даже таким клерикалом, каким был в свое время Голицын; если мы будем сравнивать Толстого с самыми заядлыми и дикими реакционерами и обскурантами, каким был, например, князь Ширинский-Шихматов в конце царствования Николая Павловича, то мы увидим, что Толстой опять-таки не был таким диким и отчаянным обскурантом. В сущности говоря, по своему направлению и личным вкусам, по своей приверженности к классицизму Толстой внешним образом напоминал, скорее, из числа министров николаевского времени графа Уварова, которому, несмотря на его отрицательные стороны, Россия многим обязана, потому что просвещение он все-таки двинул, а не задержал, хотя и хвалился задержать общее развитие России на 50 лет. Но Толстой, несомненно, был гораздо менее умным и просвещенным человеком, чем Уваров, и в то же время отличался от него по цельности и резкости своего характера и был гораздо более твердым защитником и проводником своих идей, нежели граф Уваров, который был, собственно говоря, человеком компромисса и карьеры прежде всего.

Уваров даже среди своих принципиальных противников, как я только что сказал, оставил по себе такую память, что никто не станет отрицать, что его деятельность кое в чем можно помянуть и добром; наоборот, Толстой оставил память о себе как о гасителе и враге просвещения. Между тем, как я уже сказал, врагом просвещения он, собственно, не был. Но он был зато постоянным, последовательным и злостным врагом народа и, будучи министром, постоянно, настойчиво и упорно попирал самые священные права и интересы народа во имя интересов и прерогатив того правящего класса, к которому он сам принадлежал. Именно поэтому он был самым ярким защитником того государственного и общественного строя, с которым эти прерогативы были связаны. Мы видим поэтому, что среди всех министров Александра II, если мы возьмем и самый реакционный период его царствования, не было другого такого завзятого принципиального сторонника реакции, каким был Толстой. Вы видели, что Рейтерн, который сам себя считал принадлежащим к числу сторонников прогрессивных реформ, указывал, что Шувалов и Валуев вели политику «псевдолиберальную», как он выразился, а на самом деле реакционную. В отношении Толстого этого никто не мог сказать; он всегда вел политику открыто и ярко реакционную и один среди министров Александра II открыто был врагом преобразований 60-х годов. Ему не приходилось поэтому вступать с самим собою в какие-нибудь компромиссы и изменять своей точке зрения, как Валуеву, который в либеральную эпоху старался казаться либералом, а в реакционную – реакционером. Нет, Толстой был всегда убежденным реакционером; когда проводилась крестьянская реформа, он резко протестовал против нее, подавал записку, вызвавшую весьма резкую резолюцию императора Александра, и, в сущности, был призван на пост министра народного просвещения как признанный реакционер именно тогда, когда такой реакционер, по мнению императора Александра, потребовался на этом посту.

Сам Толстой в своей деятельности опирался на теоретические основания, которые ему давали весьма видные тогдашние публицисты М. Н. Катков и П. М. Леонтьев – редакторы-издатели «Русского вестника» и «Московских ведомостей». Катков явился тогда, как вы знаете, самым завзятым врагом того нигилистического направления, которое развилось и в значительной степени продолжало действовать в конце 60-х годов .

Будучи врагом нигилизма, с одной стороны, с другой стороны – тех сепаратистских или окраинных стремлений, которые тогда проявлялись в некоторых частях Русского государства, в особенности в западных провинциях, Катков после польского восстания и в особенности после каракозовского покушения стал резко склоняться направо. Ведь вы знаете, что в начале эпохи реформ он еще считался, и довольно основательно, в числе либералов английского пошиба. Англоманство долею осталось у него и дальше, но его политическое направление становилось все более и более консервативным и даже реакционным. Толстой относительно системы просвещения, какая, по его мнению, была необходима России, также исходил, по внешности, по крайней мере, из английских или англоманских представлений, и поэтому о Толстом также говорилось, что он желает насадить в России систему английского просвещения. Связывалось это с тем, что английское просвещение – а в особенности в прошлом – имело ярко аристократический характер и что именно эта сторона прельщала и привлекала Толстого.

Это, однако, можно принять разве с большими оговорками, потому что английская система, несомненно аристократическая, в то же время согласовалась с совершенно определенным английским политическим строем, где этот аристократизм являлся хотя и консервативным, но в то же время конституционным началом, где аристократия, завоевавшая себе преобладающее политическое положение и особые прерогативы, всегда являлась вместе с тем оберегательницей признанных народных прав и свобод против королевского самодержавия, с которым она боролась и которое поборола. В России аристократизм, который хотели создать Толстой и Катков, являлся совершенно другим. Аристократия, которую представлял Толстой, сама стремилась подавлять интересы народа под крылышком самодержавной власти. Это различие между аристократией в Англии и России очень хорошо было отмечено и указано именно по поводу толстовской системы народного просвещения князем А.И. Васильчиковым в его записке, которую он напечатал после введения в России классической системы, в 1875 г. в Берлине . Вообще, надо сказать, что хотя несомненно, что толстовская система имела аристократические тенденции в самом непривлекательном смысле этого слова, но все-таки главная и самая существенная ее идея заключалась не в этом, а в борьбе с нигилизмом, с тем миросозерцанием, которое тогда быстро развивалось в русском обществе и которому приписывалось такое важное революционизирующее значение. Именно с этой стороны подходил и Катков к критике существовавшей раньше системы народного просвещения.

Михаил Никифорович Катков

Под нигилизмом, с которым и Катков и Толстой боролись, подразумевалось тогда распространение материалистического миросозерцания, которое было, в свою очередь, связываемо с ознакомлением широких кругов интеллигенции и учащейся молодежи с последними выводами естествознания, о чем особенно хлопотал Писарев и другие публицисты «Русского слова», являвшегося главным органом тогдашнего нигилизма.

Толстой полагал, что это миросозерцание всего легче прививается к молодежи, воспитавшейся на усвоении выводов естествознания и привыкшей, как он утверждал, к скороспелым и поспешным заключениям. Именно с этой стороны и Катков нападал на головнинский устав 1864 г.; он нападал даже на увеличение числа часов, посвященных преподаванию истории и русской словесности в гимназиях, причем называл в своих статьях преподавание этих предметов «сущим злом», указывая, что здесь ученики приучаются к бессмысленному верхоглядству и к толчению воды. Вообще он восставал против таких предметов, которые способствовали легкому и быстрому развитию самостоятельного образа мыслей, требуя взамен этого таких знаний, которые одни, как он выражался, способны подготовить ум и чувства к правильной работе и вместе с тем предохранить от легкого усвоения нигилистических мыслей и материалистических учений, которые легче всего проникали, по его мнению, в умы, привыкшие к поверхностному умствованию, в особенности развивавшемуся либеральными учителями словесности.

Соответственно с этим основное требование Каткова заключалось в том, чтобы в средней школе проведена была такая система, которая бы приучала ум учащихся исключительно к усвоению этих знаний и точных понятий и не давала бы простора для разных умствований. Отсюда ясно, что вполне отвечающей этим требованиям системой являлась бы такая, Которая сокращала бы число часов тех предметов, которые посвящались общему умственному развитию учащихся, и специально давала бы только точные и определенные знания. В качестве важнейших предметов выдвигались поэтому древние языки, а затем математика, потому что она опять-таки давала лишь точные знания. Вот это и было положено в основу той системы русского классицизма, которую обосновал в своих тогдашних писаниях Катков и которую взялся проводить Толстой.

С самого вступления в министерство Толстой был сторонником этой системы, но провести ее ему были нелегко, так как прежде всего у него не было достаточных средств, не было достаточного контингента учителей латинского и особенно греческого языков, которые бы могли сразу взять на себя преподавание в измененных гимназиях. С другой стороны, и материальные средства, которые при тогдашнем финансовом положении ему можно было отпустить, были довольно скудны; а, главное, Толстой, конечно, чувствовал, что не только в широких слоях общества, но даже и на верхах его, в той высшей бюрократической среде, где ему приходилось проводить свои идеи, он встретит несочувствие и противодействие, – даже в среде тогдашнего Государственного совета, который был настроен либерально в значительной мере потому, что Государственный совет был пополняем главным образом отставными министрами, а так как в это время, следовавшее за эпохой реформ, бывшие министры часто бывали и сравнительно либеральными людьми, то в Государственном совете тогда складывалось настроение в защиту вообще эпохи реформ и в частности идей Головнина, противником которых явился Толстой.

Поэтому Толстой взялся за дело исподволь; сперва он сделал циркулярный запрос попечителям округов о том, какие у них имеются наблюдения относительно недостатков существующей системы преподавания. Ясно, что попечители, зная взгляды и идеи Толстого, должны были отыскать соответственные недостатки в системе Головнина. Затем Толстой образовал новое высшее учебное заведение, Филологический институт, который должен был давать хорошо подготовленных учителей древних языков. Впоследствии он преобразовал и Нежинский лицей, основанный Безбородко, по тому же плану; в то же время он завел деятельные сношения с заграничными учебными сферами, стараясь организовать приглашение в Россию учителей из-за границы, в особенности из Австрии, где было много филологов из славян, которые легко могли изучить русский язык и стать преподавателями древних языков в России. Вскоре этих учителей наехало в Россию довольно много из Чехии и Галиции.

В то же время в министерстве стал разрабатываться проект нового устава, и вот в 1871 г., через пять лет по вступлении своем на пост министра, Толстой решился это дело двинуть вперед. Он сделал обстоятельный доклад императору Александру II, указав на значение классического образования как средства борьбы с тем нигилистическим настроением молодежи, которое являлось в глазах Александра таким опасным злом и на которое сам император указывал уже в рескрипте своем 1866 г. на имя кн. Гагарина, опубликованном после каракозовского покушения.

Александр поэтому сочувственно отнесся к общим тенденциям доклада Толстого, но так как он сам отнюдь не был классиком – его древним языкам почти и не обучали, – то и повелел это дело обсудить знатокам. Была составлена особая комиссия, куда вошли Валуев, Тройницкий, сам Толстой, несколько специалистов из его министерства и граф С. Г. Строганов. Сам Толстой почувствовал тоже необходимость подготовиться в этом отношении как можно основательнее и даже стал брать уроки греческого языка у директора 3-й петербургской гимназии Лемониуса.

Эта комиссия довольно быстро выработала подробный проект нового устава, который и поступил на рассмотрение Государственного совета, причем он был направлен не в один из его департаментов, как полагалось, а в специально образованное для этой цели особое присутствие Государственного совета под председательством графа Строганова из 15 лиц, в числе которых были все министры, заведующие учебными заведениями, – среди них несколько либералов с Д.А. Милютиным во главе. С другой стороны, туда вошли и бывшие министры народного просвещения Ковалевский и Головнин, а также граф Панин, бывший министр юстиции, и целый ряд других лиц.

В этом присутствии, которое рассматривало вопрос на правах департамента Государственного совета, голоса разделились; девять человек было на стороне Толстого, некоторые, быть может, потому, что сам император Александр наперед относился к этому проекту одобрительно, другие – потому что проект соответствовал их собственным реакционным стремлениям. Но шесть человек, в числе которых самым выдающимся был Д. А. Милютин, затем граф Литке, просвещенный адмирал, бывший воспитатель великого князя Константина Николаевича, бывший министр народного просвещения А. В. Головнин, академик Я. К. Грот и, к удивлению всех, граф В. Н. Панин, который, конечно, более по недоразумению оказался на этот раз в числе либералов, – оказали проекту Толстого энергическое сопротивление.

Милютин и Головнин резко нападали на Толстого и указывали, что и в самой Англии, и в Пруссии, на которые Толстой ссылался как на страны с классической системой образования, где процветала якобы эта рекомендуемая им система, в сущности уже классицизм стал считаться системой отживающей и что в последнее время и там открывают реальные гимназии на равных правах с классическими, причем выбор той или другой школы предоставляется родителям, и как из тех, так и из других открывается доступ в университет. При этом Милютин доказывал, что неверен и тот взгляд, который приписывает именно реальной системе обучения связь с материализмом и нигилизмом, а в классической системе видит против них противоядие. Милютин указывал, что все деятели Великой французской революции, все материалисты конца XVIII в., которые так резко действовали в свое время во Франции, как раз воспитывались на классицизме, который тогда царил во Франции; а с другой стороны, он утверждал, что и реальная система образования может быть поставлена так серьезно, что отнюдь нельзя будет ее аттестовать как специально воспитывающую то легкомыслие, на которое жаловался Толстой. В особом присутствии, однако же, победил Толстой.

Но в общем собрании Государственного совета, где обычно дела рассматривались только для проформы, так как обыкновенно общее собрание присоединялось к заключению департамента или соединенного присутствия, в данном случае получилось нечто иное. В общем собрании члены Государственного совета, движимые, как остроумно заметил Васильчиков, одним из наиболее сильных человеческих чувств – чувством родительской любви, отвергли большинством 29 голосов против 19 предложение Толстого. Но Александр присоединился к мнению меньшинства, и проект Толстого 15 мая 1871 г. получил силу закона .

Произведенная в 1871 г. Толстым реформа среднего школьного образования сводилась к введению нового типа классических гимназий, в которых, с одной стороны, введены были латинский и греческий языки в огромном объеме, а с другой стороны, вовсе исключено естествознание и произведены в преподавании русского языка и в самой программе этого предмета значительные изменения. Вместе с тем уничтожены были реальные гимназии и на место их – или даже, скорее, не на место их, а только в связи с их уничтожением – введены были реальные училища, которые, как вы увидите, получили совершенно другое значение.

В классических гимназиях нового типа древние языки заняли такое место, что для латинского языка было отдано 49 час. в неделю, а для греческого – 36 час. в неделю во всех классах, так что латинский язык при восьмиклассной системе (так как был введен восьмой класс) не только преподавался ежедневно во всех классах, но в первом классе даже 8 час. в неделю; греческий же язык начинался с третьего класса и, следовательно, преподавался шесть лет. Вместе с этим сама система преподавания этих языков состояла главным образом в изучении грамматики, в изучении различных грамматических и синтаксических тонкостей, ученики должны были доходить до такого знания этих тонкостей, чтобы быть в состоянии под диктовку по-русски бегло переводить письменно на латинский или греческий язык диктуемое, причем в эти диктанты должны были подбираться именно такие обороты речи, правильный перевод которых доказывал бы знание всех грамматических особенностей и тонкостей этих языков, – это были знаменитые так называемые extemporalia.

Затем сильно увеличен был курс математики, а вместе с тем, чтобы дать место этому расширенному преподаванию древних языков и математики, согласно с теми нападками, которые Катков делал на словесность и историю, сильно сокращено было число часов русского языка и в особенности истории словесности в старших классах; был введен еще церковнославянский язык в счет часов и без того сокращенного русского языка. Далее, было уменьшено число часов истории, географии и новых языков, причем последние были объявлены предметами второстепенными, так что обучение двум новым языкам даже стало необязательным.

Наряду с этим изменилась и самая воспитательная система в гимназиях. Ученики должны были дрессироваться таким образом, чтобы из них специально выходили ультрадисциплинированные люди, которые приучались бы главным образом к беспрекословному повиновению, причем от них в то же время требовалось «особое доверие» и «откровенность» с учителем, что, конечно, было недостижимо при таком режиме и вырождалось в форму поощрения шпионства и наушничества.

Самое положение педагогических советов совершенно изменилось; они потеряли свои руководящие права, и эти права и вся распорядительная власть перешли единолично к директорам. Затем, как только оказался достаточный подбор учителей древних языков, то из них стали назначаться как директора, так и инспектора, и число их из учителей древних языков достигло вскоре 70–80% общего числа этих начальствующих лиц.

Наряду со всем этим реальные гимназии, как я уже сказал, были уничтожены; вместо них были введены реальные училища, курс которых был понижен до шестилетнего и назначение которых было не подготовлять к высшей школе, а давать специальное, техническое или промышленное, образование, которое, как казалось Каткову и Толстому, удовлетворяло бы потребностям воспитания детей высших промышленных классов, т. е. купцов и богатых мещан. При этом замечательно, что не только из классических гимназий, но и из реальных училищ старательно вытравливались все общеобразовательные элементы или элементы, дававшие общее развитие. Так как в реальных училищах нельзя было ввести древние языки, то было введено огромное количество черчения – более 40 час. в неделю. Затем вводился значительный курс математики и в очень умеренной дозе оставлено было естествознание, причем в объяснительной записке к программе было указано, что оно должно было преподаваться не научно, а «технологически», – трудно даже представить себе, что это должно было значить. Таким образом, совершенно открыто главной задачей производимого преобразования вовсе не ставилось повышение уровня знания и просвещения. Дело шло главным образом о том, чтобы заменить всякие общеобразовательные предметы такими, которые, по мнению авторов этой системы, хорошо дисциплинируют ум, – именно это и было главной задачей всего преобразования.

Разумеется, уже в самый момент его обсуждения поднялись большие нападки на него в печати в передовых органах, и даже не особенно левых – самые левые, как «Современник» и «Русское слово», были тогда уже закрыты, – а в таких, как «Вестник Европы», «С.-Петербургские ведомости», «Голос»; все они печатали резкие статьи, поскольку это было возможно, направленные против этой системы. Но Толстой, как только его проект был доведен до конца и внесен в Государственный совет, исхлопотал высочайшее повеление, чтобы печати было воспрещено обсуждать или, как было там сказано, «порицать» планы правительства, и, разумеется, таким образом печати был закрыт рот . Как вы видели, большинство в Государственном совете высказалось против толстовской системы, что не мешало, однако, проведению ее в жизнь.

В соответственном духе Толстой, конечно, желал преобразовать и высшие школы в России, и с самого начала у него явилось, разумеется, стремление изменить устав 1863 г. Но так как этот устав был только что проведен, причем он прошел через Государственный совет в «очищенном» в комиссии гр. Строганова виде, то поколебать этот устав было не так легко и за него была большая партия не только в обществе, но и среди Государственного совета. Поэтому Толстой сразу не решился поднять вопрос о полном изменении устава, а начал вводить только новые, добавочные правила. Так, в 1867 г. введены были правила, о которых я уже упоминал, для студентов; при этом, собственно, хотели достичь бдительного надзора за студентами как в университете, так и вне его; этот надзор был точно регламентирован, причем сужена была компетенция и независимость университетских советов.

Однако несмотря на строгость введенных правил, студенческие волнения вспыхивали при Толстом несколько раз и принимали весьма значительные размеры: в особенности в 1869 г., а также в 1874 и 1878 гг. И вот в борьбе с этими студенческими волнениями, постоянно обвиняя в послаблениях или даже в пособничестве и попустительстве профессоров, Толстой тщательно подготовлял полную реформу университетского устава и настраивал в этом отношении императора Александра. Однако Толстому до конца его пребывания министром народного просвещения достичь этого не удалось, несмотря на деятельную поддержку Каткова в печати. В конце своего пребывания министром в 1879 г. Толстому удалось лишь провести довольно важные частичные изменения в уставе 1863 г. – именно восполнение, а отчасти и замену тех профессорских органов по отношению к надзору за студентами, которые существовали, по уставу, в лице ректора, проректора и особого университетского суда, новым учреждением, инспекцией, которая явилась для университета учреждением посторонним и введение которой сопровождалось новыми студенческими волнениями .

Те элементы нового устава, которые подготовлял Толстой во все время своего министерства, впоследствии получили ход и практическое осуществление уже при его преемнике, Делянове, в 1884 г., когда для этого созрела подходящая конъюнктура, но об этом речь впереди.

С. В. Рождественский, н. с.; С. С. Татищев «Император Александр II, его жизнь и царствование», т. II, стр. 265 и след.

К. К. Арсеньев. «Законодательство о печати». СПб., 1903, стр. 92 и 99. Срав. «М. М. Стасюлевич и его современники», т. II и особенно стр. 145 и 205.

С. В. Рождественский . «История Министерства народ, просвещения с 1802–1902». СПб., 1902. Срав. «Сборник постановлений по Министерству народного просвещения», т. IV.

April 16th, 2012 , 03:40 pm

В 1817 году император Александр I утвердил правила по устройству городов, селений и дорог. В параграфе 47-м данных правил местным властям предписывалось заводить по возможности в каждом губернском городе общественный сад. Согласно с царским указом и в Вятке в 1821 году был открыт первый публичный сад, получивший название Загородного. Находился он за северо-западной окраиной города, на месте нынешнего стадиона им. Первого Мая и представлял из себя участок хвойного леса, в котором были прорублены просеки-аллеи. Добираться до него из города было слишком долго, а из-за густоты ельника в саду почти всегда было сыро и холодно. Через несколько лет, в 1825 году представители городского общества обратились к только что поставленному на Вятку губернатору Рыхлевскому с предложением об устройстве в Вятке нового, более удобного сада. Посчитав обращения горожан вполне разумными и справедливыми, губернатор направил министру внутренних дел письмо следующего содержания: "Город Вятка, с некоторого времени, хоть и имеет общественный сад, но он расположен не в близком от города расстоянии и на таком при том месте, где весною от густоты леса надолго остается снег, а осенью из-за дождей сырость.

1. Портал Александровского сада в Вятке. Архитектор А.Л. Витберг, 1837-1840 гг. Дореволюционный снимок.

Невыгоды сии побудили граждан изыскать место для заведения сада внутри самого города, а потому отнеслись ко мне о содействии им в сем случае. Заботясь со своей стороны об устройстве города, сообразно Высочайше утвержденных правил, я на предложение граждан и прочего общества столь более согласен, что имею в виду в самом городе около присутственных корпусов место ничем не занятое и представляющее все удобства для заведения тут сада. Часть места сего занимает главная площадь, а всё вообще пространство его весьма неровное и требует для планировки значительных издержек; между тем как через заведение тут сада минуется и сия надобность, и самый город получит немалую оттого красу. Для приведения предположения сего в действие желающие содействовать общей пользе и удовольствию составили уже добровольным пожертвованием некоторую на предмет сей сумму.

2. Портал Александровского сада в Вятке. Современный вид.

А как по Высочайше конфирмованному плану в 23 день марта 1812 года на город Вятку плану на означенном около присутственных корпусов месте не означено иметь какое-либо заведение, то не считая вправе сам собою дозволить обществу приступить к устройству на нём сада без разрешения на то высшего начальства, я осмеливаюсь обстоятельство о сем представить в благорассмотрение и разрешение Вашего Высокопревосходительства..." (Столетие Вятской губернии. Вятка, 1880. Т.1. С.142). Разрешение от министра на устройство сада у присутственных мест вскоре было получено. Той же осенью на территории будущего сада начали высаживать березу, рябину, черемуху и липу. Место для сада было выбрано очень удачно: с южной стороны он граничил с главной городской площадью, с запада и севера его огибал глубокий Раздерихинский овраг; а с востока, обходя здания присутственных мест ХVIII века, сад протянулся по крутому берегу реки Вятки, откуда открывался замечательный вид на заречные дали. Место сада - историческое: здесь в далеком 1418 году вятчане бились с соседями-устюжанами и одолели их, тут с шумом справлялась ежегодно вятская Свистопляска, здесь стояли старинные Пятницкая церковь и Устюжская часовня, отсюда же с крутого берега реки толпы горожан провожали ежегодно в многодневный крестный ход весьма почитаемый ими Великорецкий чудотворный образ Святителя Николая.

3. Ограда южной (парадной) стороны Александровского сада. Архитектор А.Л. Витберг, 1837-1840 гг.

Работы по обустройству и украшению сада продолжились уже при губернаторе К.Я. Тюфяеве. В 1834-35 гг. губернский землемер Ивакин составил план сада (илл.7), а губернский архитектор Тимофеев разработал проект двух деревянных беседок. Тогда же они были выстроены, одна - на крутом берегу реки Вятки, другая - в конце центральной аллеи сада, на берегу оврага. Долгое время считалось, что творцом беседок (ротонд) является А.Л. Витберг, сосланный в Вятку после отстранения от дел по строительству храма Христа Спасителя в Москве. В 1939 году Всесоюзной Академией архитектуры была издана книга о Витберге, автор которой В.Л. Снегирев утверждал: "В самом саду Витберг построил беседку-ротонду" (имелся ввиду береговой павильон). После выхода монографии Снегирева уже все постройки в саду 1-й половины ХIХ века официально считались наследием Витберга. Лишь в изданной в Кирове в 1975 году брошюре "А.Л. Витберг в Вятке" (авторы - Е. Москалец, Л.Пешнина) редактор делает осторожное примечание: "По вопросу о принадлежности проекта центральной ротонды А. Л. Витбергу существует и другое мнение, согласно которому ротонда эта была построена по проекту губернского архитектора. В связи с этим вопрос об авторстве проекта этой ротонды остается открытым"(с.35).

4. Александровский сад. Вид с городской площади. Открытка нач. ХХ века.

Между тем, как установил после кировский краевед А.Г. Тинский, автором проекта двух беседок действительно является вятский губернский архитектор (в 1832-39 гг.) Александр Егорович Тимофеев. В подтверждение этому Тинский приводит один документ из архива (ГАКО) - "Ведомость о нерешенных делах, находящихся на поручении губернского архитектора", в которой имеется и такой пункт: "Время начатия дела: 12 сентября 1835 года. Содержание дела: по предложению начальника губернии о составлении в двух экземплярах планов на вновь заведенный в городе Вятке около присутственных мест сад и... на построенные в оном же саду две беседки и мостика..." Итак, к 12 сентября 1835 г. беседки были уже построены, а Витберг, как известно, приехал в Вятку лишь через полтора месяца. Мостик, о котором идет речь в архивном деле, хорошо виден на следующей фотографии (илл.5). Проектируя сад, губернский землемер М.Ивакин на месте рва под некогда бывшей здесь Сретенской башней с воротами предусмотрел небольшой мост, пройдя под которым, можно было спуститься по лестнице вниз к Раздерихинскому спуску и к реке. Чертеж моста выполнил А. Тимофеев. К сожалению, уже в 1913 году ров и мост были засыпаны мусором. Совсем недавно, к юбилею города, проводилась реконструкция сооружений сада, но про мостик забыли (или не посчитали нужным его восстанавливать).

5. Береговая беседка и декоративный мостик. Архитектор А.Е. Тимофеев. Фото нач. ХХ века.

Вообще, проектируя сад, землемер Ивакин нашел единственно верный вариант, позволивший сохранить указание на средневековую планировку места. Береговые аллеи сада проходят по древним оборонительным валам посада, а беседки и мостик поставлены на месте башен. Архитектор Тимофеев свою часть работы выполнил так, что специалисты (тот же В.Л. Снегирев) сравнивали его беседки с парковыми постройками Баженова и Камерона и без тени сомнения приписывали их авторство гению Витберга. А.Г. Тинский писал: "В 1929 году картоиздательство НКВД составило историческую справку к проекту генерального плана города Вятки, в ней приводится и список памятников истории и культуры... Под номером 1 в этом списке значится "сад имени Степана Халтурина (планировка, ворота и два деревянных павильона)". Все это вместе взятое составляет памятник садово-паркового искусства. Разные по возрасту, общественному положению, образованию, опыту и способностям люди создали этот единственный в своем роде сохранившийся сад на вятской земле. И если даже специалисты на протяжении многих лет ошибались в том, какой штрих нанес каждый из них, то это лишь подтверждает, что создан ими гармоничный ансамбль, у которого - "ни убавить, ни прибавить" (Вятская мозаика. Киров,1994. С. 104-105).

6. План сада в городе Вятке. Губернский землемер М. Ивакин. 1835 год.

Обе беседки сада сохранились в своем первоначальном виде. Есть мнение, что прототипом береговой ротонды (илл. 7-10) послужила ротонда городского сада в Перми, сооруженная в 1824 г. арх. Свиязевым. До перевода в Вятку Тюфяев был пермским губернатором и мог указать Тимофееву на образец. Кроме того, сам Тимофеев в 1833 году был командирован в Пермь - для освидетельствования ряда построенных там зданий, и мог видеть ротонду Свиязева собственными глазами.
Беседка стоит на высоком кирпичном цоколе, на который можно подняться двумя лестницами. Ступени лестницы и пол облицованы плитами из опоки - кукарского известняка. Одновременно декоративным и практическим элементом является балюстрада с балясинами-вазонами. Десять дорических колонн поддерживают гладкий антаблемент и купол-блюдце с двумя ступенями; единственным украшением верха беседки служат выступающие кронштейны карниза. Из беседки открывается прекрасный в любое время года вид на реку Вятку и заречные просторы. Курьезный момент: по крайней мере в двух книгах, где есть описание береговой ротонды, авторы говорят о ВОСЬМИ колоннах. Вот пример - тоненькая книжка "А.Л. Витберг в Вятке", стр. 38: "Под карнизом широкий профилированный антаблемент. Он покоится на восьми колоннах". М-м?! Искусствоведы что - не умеют считать до десяти?

7. Береговая беседка. Архитектор А.Е. Тимофеев. Открытка нач. ХХ века.

Если одна - угловая беседка - легка и воздушна, то другая - в глубине парка - более массивна, монументальна и всем своим видом являет замечательный контраст (илл.11-12). Тут, простите меня за легкомысленное сравнение, как бы - две "подруги", первая - "взбалмошная стройная красавица", вторая - "серьезная и немного тяжеловесная тихоня", этакая "вятская купчиха", тоже, однако, не лишенная своеобразной грации. Вид ее соответствует и ее местоположению - на берегу оврага. Из ее арок и проемов мало что интересного увидишь - поэтому здесь всегда меньше народу, большую часть дня беседка закрыта тенью окружающих деревьев. Зато в погожие летние вечера это отличное место, к примеру, для духового оркестра. Который, кстати, до революции на самом деле выступал здесь в праздничные и воскресные дни. Жаль, что эта традиция забыта.

8. Береговая беседка. Открытка нач. ХХ века.

В основе второй беседки - та же круглая ротонда, только тут купол покоится уже не на колоннах, а на пилонах; ее низкие арки и проемы больше похожи на прорези. Четыре портика с двумя парами колонн придают плану крестообразную форму. Весь вид беседки создает впечатление убежища прохлады в жаркий летний день. Только один вопрос смущает ум при взгляде на сие строение: какой такой прохлады алкали вятские купцы и чиновники в вятском климате, где снег лежит с октября по апрель, да даже в мае и сентябре он - не редкость?! На один из моих предыдущих постов (тоже, кстати, про Александровский сад, только сталинского периода) последовал комментарий, что советская архитектура 1930-50-х годов "носила субтропический характер". Вот вам и ответ - это наследие эпохи классицизма, который, в свою очередь, прибыл к нам в Московию из солнечной Италии и из знойной Греции.
Декор беседки дополняет алебастровый барельеф с пышным растительным орнаментом на фризах портиков.

9. Ротонда в саду им. С. Халтурина. Линогравюра А.Т. Наговицына из справочника "Город Киров" 1959 года.
Замечательный пример "халтуры" - художник, видимо, очень торопился с заказом и забыл про балюстраду.

Открытие сада для публики состоялось 30 августа 1835 года. Через два месяца после открытия губернатор Тюфяев обратился с письмом к министру внутренних дел, испрашивая разрешение назвать сад Александровским в память посещения Вятки императором Александром I в 1824 году. Вместе с письмом в МВД был направлен и план сада. В декабре министр сообщил, что император рассмотрел присланные чертежи и разрешил именовать сад Александровским.
Проекты парадного входа в сад и ограды по поручению Тюфяева выполняли уже два архитектора - Витберг и Тимофеев, между ними был устроен своеобразный негласный конкурс. Оба проекта были отправлены губернатором в министерство с запросом: "По поручению моему составлены два прожекта...Имею честь представить оба...Покорнейше испрашиваю у Вашего Превосходительства, по которому из сих проектов выстроить ворота?" Через четыре месяца пришел ответ от министра, в котором говорилось о том, что Комиссия проектов и смет рассмотрела рисунки и пришла к заключению, что "дает предпочтение проекту, составленному архитектором Витбергом, как по вкусу, так и по правильности". Но тут же высказывалось сомнение - можно ли будет в Вятке найти таких мастеров, какие необходимы, "дабы привести в действие означенные проекты"? Поэтому комиссия советовала отправить оба варианта в архив и строить решетку по "образцовым" (типовым) проектам, альбом с которыми был послан в Вятку в 1817 году.

10. Береговая беседка. Современный вид.

Надо отдать должное Тюфяеву, которого все историки вслед за Герценом привыкли ругать самодуром в отношениях с подчиненными и подхалимом перед начальством. Так вот, Тюфяев не принял пожелания министра и его комиссии (о, ужас!) относительно выбора проекта из альбома образцовых и отвечал: "Построение ворот будет производиться под руководством и наблюдением Витберга, а в искусных мастерах недостатка я не вижу". Упорство Тюфяева подействовало, и проект Витберга был одобрен, с одним лишь замечанием: строить решетку без каменных столбов. Кстати, вид решетки от этого замечания только выиграл. Но не будь Тюфяев столь настойчив - не видать нам ограды Витберга, как своих ушей. Уже в советское время решетка Витберга была чьим-то указанием растиражирована по всему городу (кто знает Киров, тот сразу вспомнит ограду областной больницы), но почему-то именно в худшем варианте - с каменными столбами через несколько звеньев.
Позволю себе небольшое отвлечение. Благодаря обилию зелени, особенно черемухи и сирени, до революции Вятка выглядела в мае-июне почти райским садом. Строились здесь привольно, далеко друг от друга, при каждом доме был свой сад или палисадник. Гости города замечали, что "вятчане живут не домами, а дачами". Министр народного просвещения граф Д.А. Толстой, посетивший Вятку весной 1878 года, так описывал свои впечатления: "Губернский город наполнен садами, расположен в местности гористой, и вид на него с реки, во время разлива, очень красив...Вятка некогда считалась ссыльною губерниею. Я же нашел Италию на севере; не в Вятку следовало ссылать преступников, но из Вятки высылать в наказание в другие губернии".

11. Центральная ротонда. Фото нач. ХХ века.

Чугунная ограда сада по проекту Витберга (илл.3) отливалась первоначально на Шурминских заводах под Уржумом. В марте 1837 года управитель заводов Шестаков сообщал в Вятку, что из 69 звеньев сделано 15, а для прочих звеньев "выбито решеток 35, колонны все, верхних гребней 30 и еще их продолжают лить по три в день...Мастера уверяют, что к Пасхе все литье будет окончено". Одно звено решетки с Шурминских заводов 15 мая 1837 года было привезено в Вятку для показа. Однако, той же весной 1837 года, когда отливка чугунной ограды шла столь быстро в Шурме, губернатор вел переговоры с конторой Холуницких заводов (в Слободском уезде Вятской губернии). Видимо, губернатор не был уверен, что владельцы Шурминских заводов - наследники майора Мосолова - согласятся с той ценой, которую без их согласия установил управляющий. Через год, в марте 1838-го, купец Петр Гусев, за счет которого отливалась и устанавливалась решетка, выдал доверенность по установке решетки своему приказчику Андрею Протопопову, сообщив ему в письме: "По заказу моему отлита в Холуницких заводах чугунная решетка и поставлена уже в город Вятку...а для кладки нанят опытный и известный в здешней губернии мастер Иван Павлов Смирнов". Решетка была установлена к зиме 1939 года. Чтобы не ставить ее с уступами, требовалось выравнивание места. Работы эти были взяты на свой счет винным откупщиком Беляевым. Производили срезку земли солдаты Вятского гарнизонного батальона. Строительство же портала продолжалось и в 1840-м.

12. Чертеж центральной ротонды. Архитектор А. Тимофеев. 1835 год.

Витберговский портал сада (илл.1и 2) - замечательный образец русского ампира. Четыре массивных пилона держат столь же массивные перекрытия; с юга и севера между пилонами - две дорические колонны, разделяющие вход на широкие центральные ворота и две калитки по бокам. Сильно выступающий низкий карниз и дорические колонны являются перекличкой с тимофеевскими беседками; это свидетельство того, что Витберг со вниманием отнесся к произведениям губернского архитектора. На фризе между триглифами вписаны барельефы-венки. Над карнизом - аттик с гирляндой, перевитой ленточками (ныне утрачен - сравн. илл.1 и 2) и надпись: "Александровскiй садъ". Две таких же гирлянды - на пилонах. При рассмотрении проекта Тимофеева, где ворота представлены в виде триумфальной арки с парами коринфских полуколонн и пышным декором, заметно противоречие с проектами его же беседок.
Тяжелые формы Витберговского портала приятно контрастируют с легкой ажурной решеткой (илл.3). Ограда приподнята на цоколь, облицованный опокой. Звенья решетки установлены между заделанными в кладку круглыми столбиками с шарами наверху. В каждом звене - 13 прутьев, объединенных вверху меандровой лентой и гребнем с наконечниками копий. Главное украшение решетки - сложная гирлянда по центру звена.

13. Вятка. Александровский сад. Летний клуб. Дореволюционная открытка. Надпись на лицевой стороне открытки: "Здесь я ежедневно гуляю, наслаждаюсь свежим воздухом и видом на реку Вятку".

В 1837 году Вятку посетил наследник престола Александр Николаевич (будущий император Александр II). В числе прочих дел и развлечений, наследник осматривал в Вятке Александровский сад, нашел его прекрасно распланированным и на удачном месте, но крайне молодым.
В конце 70-х годов ХIХ века городские власти озаботились плохим состоянием Александровского сада. В Журналах Вятской городской думы за 1878 год по этому поводу сказано следующее: "Александровский сад при арендовании его частными лицами не поддерживался надлежащим образом и поэтому год от году разрушается: беседки рушатся, дорожки зарастают травою, а места, где были цветники, совершенно заросли, деревьев же наполовину уничтожено, так что во многих местах образовались прогалины. Следовательно, и на будущее время при арендовании сада частными лицами нельзя надеяться на радикальную его поддержку. Городское общественное управление обязано поддержать этот сад, как единственный в городе, где публика находит удовольствие гулять и проводить свободное от трудов время, и по расположению своему служащий украшением города" ("Столетие Вятской губ." Т.1. С.147). Небольшой комментарий к тексту. Вот он, уважаемые господа, частник-арендатор во всей своей красе! Что - сто с лишним лет назад, что - сегодня. Нынешние власти наступают на те же грабли. Пример - кировский парк им. Гагарина.

14. Александровский сад. Летний клуб и береговая беседка. Дореволюционное фото.

Ввиду вышеизложенных причин городской думой было признано необходимым отдать Александровский сад в аренду Вятскому общественному собранию, с обязательством со стороны его - выстроить в саду здание летнего клуба или, как тогда еще говорили, "вокзала", который по истечении двенадцати лет должен поступить во владение города. Вокзал этот (илл. 13 и 14) был устроен в 1879 году на средства общественного собрания и обошелся ему в сумму около 4 тысяч рублей. Осмелюсь предположить, что автором проекта этой деревянной постройки был Иван Васильевич Нефедьев, в 1876-1884 гг. занимавший должность губернского архитектора (Нефедьев - строитель деревянного городского театра в Вятке). Летний клуб совершенно обветшал и был разобран в 1930-х. В начале ХХ века на территории сада было выстроено деревянное здание кинотеатра ("синематографа"), получившего звучное, в стиле модерн, название - "Прогресс". Впоследствии его постигла та же участь, что и летний клуб - разобран за обветшанием (ни одна из деревянных построек сада конца ХIХ - первой пол. ХХ веков до нашего времени не сохранилась).

15. Летний театр в саду имени Ст. Халтурина. Архитектор Чарушин. Фото Л. Шишкина, 1956 год.

Наступили новые времена, и новая власть прежде всего озаботилась переименованием главного городского сада. В 1923 году сад получил имя революционера-народовольца Степана Халтурина. Еще один интересный момент - после строительства стадиона "Динамо", занявшего почти всю главную городскую площадь, образовались две новых улицы - Динамовский и Пионерский проезды. Если про Динамовский проезд большинство жителей города знает, так как по нему все-таки числится несколько домов, то про уникум под названием "Пионерский проезд" напрочь забыли сегодня все - даже карта Яндекса. Между тем, он существует, так как "древнего" постановления Кировского горисполкома никто не отменял. Правда, по его адресу числится только, кажется, один Александровский сад. А саду адрес вроде бы и не нужен... В 1960 году городской сад имени Ст. Халтурина был объединен с Заречным парком и получил громкое название "Центральный парк культуры и отдыха имени Степана Халтурина". В наши дни старейшему саду Кировской области возвращено его исконное название - Александровский.

16. Проект фасада здания летнего театра в саду имени Ст. Халтурина. Чертеж И.А. Чарушина.

История главного городского сада в советский период не ограничилась одними переименованиями. Постройки первой половины ХIХ века были взяты под государственную охрану и худо-бедно иногда ремонтировались. Очередной, уже советский расцвет сада начался в 1934 году, когда было принято решение о его реконструкции. Были посажены новые деревья, разбиты цветники, выровнены дорожки. Кроме того, в саду построили: открытую эстраду, ресторан-буфет, стрелковый тир, танцевальную площадку, фонтан, киоски и, наконец, главное сооружение - летний театр со зрительным залом на 1200 мест (илл.15,16). Честь проектирования и постройки театра (правда, тоже деревянного) досталась уже маститому тогда "зубру архитектуры" Ивану Аполлоновичу Чарушину. И надо сказать - он справился с этим делом превосходно. Театр, по воспоминаниям старожилов, получился и красивым, и удобным, и с хорошей акустикой. Строительство театра велось весьма форсированно и было закончено всего за три месяца. Чарушин в числе других участников этого строительства получил от горисполкома благодарность и денежную премию.

17. Цветочная ваза-скульптура А.Юферева в саду им. Ст.Халтурина. Фото нач. 1950-х гг.
18. Памятник С.М. Кирову перед летним театром. Фото А. Скурихина. 1955 год.

Театр представлял собой прямоугольник, окруженный с трех сторон крытыми галереями. Несмотря на классические формы, здесь угадывается все тот же излюбленный Чарушиным модерн. Чистейшей воды модерном были предыдущие парковые постройки архитектора - театр и ресторан 1925 года в саду "Аполло". 1934 год - уже под натиском сталинского ампира уходил в прошлое конструктивизм, а в Вятке жил и здравствовал стиль модерн.
В этом театре выступали и весьма именитые артисты - в нач. 1950-х здесь пел Александр Вертинский.
В 1962 году обветшавший театр был разобран.
С 1920-х по нач.60-х годов в саду им. Ст.Халтурина работал садоводом Анатолий Павлович Юферев, автор диковинных цветочных ваз (илл. 17). Об этих его творениях я уже писал в журнале сообщества.

19. Павильон в Александровском саду. 30-е годы ХIХ века. Архитектор А.Витберг(?) или А.Тимофеев(?).

В конце 1980-х через Раздерихинский овраг был построен пешеходный мост, своей солидностью напоминающий скорее мосты автомобильные. Он соединил две части - южную и северную - пешеходной набережной Александра Грина, проходящей по краю крутого берега реки Вятки.
И, наконец, в 1999 году кировской фирмой "АРСО" была проведена реконструкция сооружений сада - портала, ограды и беседок. Решетка, очищенная от полуторавековых наслоений краски, предстала в своей изначальной красе. Крыши беседок перекрыли медью, а на аттике портала была восстановлена сбитая после 1917 надпись "Александровскiй садъ". При этом был отреставрирован и павильон (изначально, скорее всего, торговый), находящийся недалеко от главного входа и центральной аллеи (илл. 19) с низкими полукруглыми окнами, высокой рустовкой и двумя асимметрично расположенными входами с полуколоннами по краям. Точных указаний на авторство проекта здания я так и не нашел ни в одном из имеющихся под рукой изданий. То ли Тимофеев, то ли Витберг. Рискну предположить, что все-таки Тимофеев. Павильон в скором времени после реставрации забросили, а окна заколотили досками и листами железа.

20. Центральная аллея сада им. Ст. Халтурина. Фото Н. Шилова. 1953 год.

Литература:
Столетие Вятской губернии. Т.1, 2. Вятка, 1880.
Е.С. Москалец, Л.В. Пешнина. А.Л. Витберг в Вятке. Киров, 1975.
А.Г. Тинский. Планировка и застройка города вятки в ХVII-XIX. Киров, 1976.
А.Г. Тинский. Вятская мозаика. Киров, 1994.
Б.В. Зырин. Архитектор Чарушин. Киров, 1989.
История города Кирова. Сборник. Киров, 1974.
Город Киров. Справочник. Киров, 1959.
Энциклопедия земли Вятской. Том 1-й. Города. Киров, 1994.
Энциклопедия земли Вятской. том 5-й. Архитектура. Киров, 1996.
Вятка на старинной открытке. Альбом. Вятка, 2009.